ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ. ПЕЧАЛЬНЫЙ КОНЕЦ НЕЧЕСТИВОГО САУЛА.
Бог никогда не пропускал случая показать, что он покровительствовал именно Давиду, ибо этот последний во всем соответствовал его желаниям. Полюбуйтесь, например, историей Навала и Авигеи. Постараемся резюмировать библейское повествование, придерживаясь «священного» текста и отбрасывая только повторения и длинноты.
Был некто в Маоне, человек очень богатый. Был он при стрижке овец своих на Кармиле. Имя человека того — Навал, а имя жены его — Авигея… Давид послал десять отроков к Навалу с требованием дать, «что найдет рука твоя». Навал ответил: «кто такой Давид?.. Ныне стало много рабов, бегающих от господ своих; неужели мне взять хлебы мои и воду мою, (и вино мое) и мясо, приготовленное мною для стригущих овец у меня, и отдать людям, о которых не знаю, откуда они?.. Тогда Давид сказал людям своим: опояшьтесь каждый мечом своим… Опоясался и сам Давид своим мечом, и пошли за Давидом около четырехсот человек, а двести остались при обозе… Авигея поспешно взяла двести хлебов, и два меха с вином, и пять овец приготовленных, и пять мер сушеных зерен, и сто связок изюму, и двести связок смокв, и навьючила на ослов».
Ничего не сказав об этом мужу, она пошла навстречу Давиду. «Когда Авигея увидела Давида, то поспешила сойти с осла и пала пред Давидом на лице свое и поклонилась до земли»… Давид сказал ей: «благословен господь, бог израилев, который послал тебя ныне навстречу мне, и благословен разум твой, и благословенна ты за то, что ты теперь не допустила меня идти на пролитие крови и отмстить за себя… Если бы ты не поспешила и не пришла навстречу мне, то до рассвета утреннего я не оставил бы Навалу мочащегося к стене»…
Дней через десять Навал умер.
«И услышал Давид, что Навал умер, и сказал: благословен господь, воздавший за посрамление, нанесенное мне Навалом… господь обратил злобу Навала на его же голову. И послал Давид сказать Авигее, что он берет её себе в жену… Она встала и поклонилась лицем до земли и сказала: вот, раба твоя готова быть служанкою, чтобы омывать ноги слуг господина моего. И собралась Авигея поспешно и села на осла, и пять служанок сопровождали её; и пошла она за послами Давида и сделалась его женою. И Ахиноаму из Изрееля взял Давид, и обе они были его женами. Саул же отдал дочь свою Мелхолу. жену Давидову, Фалтию, сыну Лаиша, что из Галлима» (первая книга царств глава 25, стихи 2-44).
Если бы потребовалось написать историю грабителя с большой дороги, то едва ли надо было бы писать иначе, чем написана эта история. Восторгаясь Давидом, Библия выставляет Навала человеком грубым и жестоким. Но ведь поведение Давида не менее возмутительно. Однако сам бог участвовал в убийстве супруга, ненавидимого своей женой. Этим злодейским вмешательством бог одновременно благословляет прелюбодеяние Давида, своего святого «помазанника». Довольно странная мораль!
В эту пору умер Самуил.
«И умер Самуил; и собрались все израильтяне, и плакали по нем, и погребли его в доме его, в Раме» (первая книга царств глава 25, стих 1).
Смерть не помешала ему, однако, как и Моисею, описать в своей книге события, имевшие место после его кончины. Надо признать, что в этой области Самуил побивает рекорд Моисея. Этот последний ограничился лишь описанием своих похорон и печали народной. Посмертное же сочинение Самуила охватывает конец царства Саула и все царствование Давида. Целых 38 глав наполнены описаниями событий, которые автор видел после своей смерти! Чудо из чудес! Каким образом Самуил, видевший все это с небесных высот глазами своей души, мог написать книгу руками своего бренного тела, умершего и с почестями погребенного? Это божественная тайна.
Не будем искать её разгадки и удовольствуемся тем, что покойный пророк согласился добровольно быть бытописателем царствования двух помазанных им царей.
«Самуил» сообщает без малейшего негодования, что «встал Давид, и отправился сам и шестьсот мужей, бывших с ним, к Анхусу, сыну Маоха, царю гефскому» (глава 27. стих 2).
Анхус отвел ему для местожительства город Секелаг, и святой помазанник божий прожил год и четыре месяца среди врагов своего народа.
«И выходил Давид с людьми своими и нападал на гессурян и гирзеян и амаликитян, которые издавна населяли эту страну до Сура и даже до земли египетской. И опустошал Давид ту страну, и не оставлял в живых ни мужчины, ни женщины, и забирал овец, и волов, и ослов, и верблюдов, и одежду; и возвращался, и приходил к Анхусу… И не оставлял Давид в живых ни мужчины, ни женщины, и не приводил в Геф. говоря: они могут донести на нас и сказать: „так поступил Давид, и таков образ действий его во все время пребывания в стране филистимской“. И доверился Анхус Давиду, говоря: он опротивел народу своему Израилю и будет слугою моим вовек» (первая книга царств глава 27, стихи 8-12).
Как вам нравится этот святой помазанник, величайший из предков господа Иисуса Христа, любимец бога?
Критики напоминают, что сначала он притворился дурачком перед царем филистимским; это, конечно, не особенно хороший способ внушать доверие царю, которому собираешься служить на бранном поле, как это случилось впоследствии. Но, прибавляют критики, способ, которым Давид служил царю — своему благодетелю, ещё более необычен: он заставляет его верить, что занимается грабежом евреев, в то время как на самом деле он грабит и убивает его союзников. Он истребляет все. Он убивает всех, не щадя и детей, из боязни, чтобы они не донесли на него.
Но каким образом Анхус мог в течение 16 месяцев ничего не знать обо всем этом?
Надо было ему быть ещё большим дураком, чем когда-то притворялся Давид.
Богословы, впрочем, отнюдь не смущаются поведением этого «помазанника»; они говорят, что совсем неважно, если он истреблял и уничтожал своих союзников, ибо это были язычники. Они видят в Давиде даже выразителя божественного гнева и прощают ему все грехи вообще, воспевая его «святость».
В следующей главе филистимляне собираются в поход против евреев, и Давид из оруженосца и зятя еврейского царя Саула делается командиром гвардии царя филистимского. Здесь мы приближаемся к известному эпизоду с аэндорской волшебницей.
«И собрались филистимляне и пошли и стали станом в Сонаме; собрал и Саул весь народ израильский, и стали станом на Гелвуе. И увидел Саул стан филистимский и испугался, и крепко дрогнуло сердце его. И вопросил Саул господа; но господь не отвечал ему ни во сне, ни чрез урим, ни чрез пророков. Тогда Саул сказал слугам своим: сыщите мне женщину волшебницу, и я пойду к ней и спрошу её. И отвечали ему слуги его: здесь в Аэндоре есть женщина волшебница.
И снял с себя Саул одежды свои и надел другие, и пошел сам и два человека с ним, и пришли они к женщине ночью. И сказал ей Саул: прошу тебя, поворожи мне и выведи мне, о ком я скажу тебе. Но женщина отвечала ему: ты знаешь, что сделал Саул, как выгнал он из страны волшебников и гадателей; для чего же ты расставляешь сеть душе моей, на погибель мне? И поклялся ей Саул господом, говоря: жив господь! не будет тебе беды за это дело. Тогда женщина спросила: кого же вывесть тебе? И отвечал он: Самуила выведи мне. И увидела женщина Самуила и громко вскрикнула; и обратилась женщина к Саулу, говоря: зачем ты обманул меня? ты — Саул.
И сказал ей царь: не бойся; (скажи) что ты видишь? И отвечала женщина: вижу как бы бога, выходящего из земли. Какой он видом? — спросил у нее Саул. Она сказала: выходит из земли муж престарелый, одетый в длинную одежду. Тогда узнал Саул, что это Самуил, и пал лицем на землю и поклонился. И сказал Самуил Саулу: для чего ты тревожишь меня, чтобы я вышел? И отвечал Саул: тяжело мне очень; филистимляне воюют против меня, а бог отступил от меня и более не отвечает мне ни чрез пророков, ни во сне, (ни в видении); потому я вызвал тебя, чтобы ты научил меня, что мне делать.
И сказал Самуил: для чего же ты спрашиваешь меня, когда господь отступил от тебя и сделался врагом твоим? Господь сделает то, что говорил чрез меня; отнимет господь царство из рук твоих и отдаст его ближнему твоему, Давиду. Так как ты не послушал гласа господня и не выполнил ярости гнева его на Амалика, то господь и делает это над тобою ныне. И предаст господь Израиля, вместе с тобою, в руки филистимлян: завтра ты и сыны твои будете со мною, и стан израильский предаст господь в руки филистимлян.
Тогда Саул вдруг пал всем телом своим на землю, ибо сильно испугался слов Самуила; притом и силы не стало в нем, ибо он не ел хлеба весь тот день и всю ночь. И подошла женщина та к Саулу, и увидела, что он очень испугался, и сказала: вот, раба твоя послушалась голоса твоего, и подвергала жизнь свою опасности, и исполнила приказание, которое ты дал мне; теперь прошу, послушайся и ты голоса рабы твоей: я предложу тебе кусок хлеба, поешь, и будет в тебе крепость, когда пойдешь в путь.
Но он отказался и сказал: не буду есть. И стали уговаривать его слуги его, а также и женщина; и он послушался голоса их, и встал с земли и сел на ложе. У женщины же был в доме откормленный теленок, и она поспешила заколоть его и взяв муки, замесила и испекла опресноки. И предложила Саулу и слугам его, и они поели, и встали, и ушли в ту же ночь» (первая книга царств глава 28, стихи 4-25).
Этот эпизод вызывал многочисленные споры среди богословов. Что касается комментаторов-скептиков, то они немало им развлекались. Правду сказать, есть чем.
Всегда и везде мошенники и шарлатаны злоупотребляли доверчивостью наивных людей, заставляя их дорого оплачивать разного рода таинственные и, конечно, выдуманные ответы. А вот здесь Саул не только ничего не платит волшебнице, но она сама угощает его ужином и даже закалывает в его честь откормленного теленка.
Прорицатели, гадалки, ворожеи обыкновенно показывают что-нибудь смутное, обладающее способностью передвигаться благодаря скрытому и не всегда достаточно замысловатому трюку. Аэндорская же прорицательница не дает себе даже и такого нехитрого труда: она просто говорит, что видит тень, а Саул верит ей на слово.
«Во всякой другой книге, кроме священного писания, — говорит Вольтер, — это повествование сошло бы за обыкновенную и даже плохо скроенную сказку. Но, раз автором является все тот же „святой дух“, — сказка бесспорна и заслуживает столько же почтения, как и все остальные».
Что касается богословов, то, не беря под сомнение правдивости эпизода, они, однако, в точности не знают, кого именно вывела колдунья. Святой Юстин в своем «Диалоге с Трифоном иудеем» допускает, что в былые времена по особому соизволению божьему волхвы могли вызывать души пророков и праведников, которые все были в аду, несмотря на праведную жизнь, и оставались там до тех пор, пока туда не пришел сам Иисус, чтобы вывести их, как об этом говорят христианские богословы.
Следовательно, согласно святому Юстину, аэндорское видение могло быть душой самого Самуила. Другой отец церкви — Ориген — идет ещё дальше: он говорит, что волшебница вывела Самуила, и не только душу его, но и тело. Как на признак реальности видения он указывает на его одежду. Это позволяет любопытным спрашивать, носят ли вообще в аду одежды и, в особенности, есть ли там несгораемые платья.
Современные богословы уже отошли от наивных утверждений первых веков христианства; они хорошо чувствуют смешную сторону толкования Оригена и Юстина, согласно коим волхвы и колдуньи, эти сосуды дьявола, имели власть вызывать даже и «святых». Они заявляют, что волшебница вызвала дьявола, выдававшего себя за Самуила.
Библейский текст ясно говорит против этих казуистических толкований. Библия неоднократно повторяет: «и сказал Самуил Саулу», «Саул испугался слов Самуила», и, наконец, Самуил спрашивает: «для чего ты тревожишь меня?»
С другой стороны, возникает ещё один вопрос, который не особенно легко разрешить.
Саул представлен как человек, на котором лежит печать проклятия с того самого дня, как он оказал милосердие своему пленнику царю Агагу. Поэтому верующие видят в нем обреченного. Имя первого царя израиля было столько раз проклинаемо жрецами, что многим внушает ужас.
Если внимательно прочитать «священный» текст, начинает казаться, будто бог в последнюю минуту сам себя опроверг, а Саул был спасён. Самуил заявляет ему: «завтра ты и сыновья твои будете со мною». А Самуил находился в аду праведников.
Согласно христианскому богословию, до воскресения Иисуса Христа было два ада: ад отверженных, который поглотил Корея, Дафана и Авирона, и ад избранных, где патриархи, пророки и все святые Ветхого завета ожидали, пока «воскресение Христа» открыло им «врата небесные». Следовательно, если Саул соединился с Самуилом, то это могло быть только в аду праведных; значит, несмотря на проклятие, Саул все же был из избранных.
Наконец, вот что ещё могло бы значительно упростить все эти сомнения.
Есть ли вообще сколько-нибудь твердая уверенность в том, что существовали когда-нибудь Саул и Самуил в действительности? Не является ли вся их история ещё одной мистификацией со стороны соответствующих авторов Библии? Вольнодумцы отмечают, что одни только еврейские книги упоминают об этом царе и об этом пророке и что летописи города Тира, говорящие о Соломоне, не содержат ни одного слова о Давиде.
Что поделаешь? Есть немало людей, которые удивляются молчанию современников относительно многих персонажей, выведенных на сцену «священным историком».
Немало есть людей, которым трудно переварить такие, например, рассказы Библии, как сражение юнца Давида с Голиафом ростом более трех метров, как приданое в двести филистимлянских краеобрезаний, снятых Давидом и отсчитанных им Саулу в виде свадебного подарка его дочери, и пр. и пр. Когда ко всему этому присоединяется ещё и аэндорская волшебница, переваривать весь этот вздор становится ещё труднее.
Ну, ударь раз, ударь два, но нельзя же до бесчувствия!
В это время Давид продолжал служить в филистимской армии, но в тылу.
Глава 29 сообщает, что начальники лагеря в Афеке не особенно были довольны его пребыванием в рядах войск и требовали от царя Анхуса его удаления. Во время этих переговоров амаликитяне сожгли Секелаг, где жил святой помазанник божий. По возвращении из филистимского лагеря Давид и его 600 головорезов не нашли больше своих жен и детей; амаликитяне увели их в плен (глава 30. стихи 1-3). Это показывает, по крайней мере, что враги библейских евреев не имели бесчеловечности последних и не истребляли побежденных. Обе супруги Давида — Авигея и Ахиноама были среди пленных. Давид бросился преследовать амаликитян, догнал и перебил всех, а пленных освободил и увел домой.
Первая книга царств заканчивается описанием смерти Саула. Саул дал филистимлянам сражение при Гелвуе. Армия израиля потерпела поражение.
«И догнали филистимляне Саула и сыновей его, и убили филистимляне Ионафана, и Аминадава, и Малхисуа, сыновей Саула. И битва против Саула сделалась жестокая, и стрелки из луков поражали его, и он очень изранен был стрелками. И сказал Саул оруженосцу своему: обнажи твой меч и заколи меня им, чтобы не пришли эти необрезанные и не убили меня и не издевались надо мною. Но оруженосец не хотел, ибо очень боялся. Тогда Саул взял меч свой и пал на него. Оруженосец его, увидев, что Саул умер, и сам пал на свой меч и умер с ним…
Израильтяне, жившие на стороне долины и за Иорданом, видя, что люди израильские побежали и что умер Саул и сыновья его, оставили города свои и бежали, а филистимляне пришли и засели в них. На другой день филистимляне пришли грабить убитых, и нашли Саула и трех сыновей его, павших на горе Гелвуйской. И (поворотили его и) отсекли ему голову, и сняли с него оружие и послали по всей земле филистимской, чтобы возвестить о сем в капищах идолов своих и народу; и положили оружие его в капище Астарты, а тело его повесили на стене Беф-Сана.
И услышали жители Иависа Галаадского о том, как поступили филистимляне с Саулом, и поднялись все люди сильные, и шли всю ночь, и взяли тело Саула и тела сыновей его со стены Беф-Сана, и пришли в Иавис, и сожгли их там; и взяли кости их, и погребли под дубом в Иависе, и постились семь дней» (первая книга царств глава 31, стихи 2-5, 7-13).
Вторая книга царств начинается повествованием о смерти Саула, но излагает это событие совершенно иначе. Противоречие вопиющее. Оно вновь и вновь обнаруживает бесстыдство, с каким «священный голубь» и его представители насмехаются над верующими.
«По смерти Саула, когда Давид возвратился от поражения амаликитян и пробыл в Секелаге два дня… („Богодухновенный“ автор уже успел забыть, что этот город был дотла уничтожен пожаром несколько дней тому назад. См. первая книга царств глава 30, стих 1) Вот, на третий день приходит человек из стана Саулова; одежда на нем разодрана и прах на голове его. Придя к Давиду, он пал на землю и поклонился (ему).
И сказал ему Давид: откуда ты пришел?
И сказал тот: я убежал из стана израильского. И сказал ему Давид: что произошло? расскажи мне. И тот сказал: народ побежал со сражения, и множество из народа пало и умерло, и умерли и Саул и сын его Ионафан. И сказал Давид отроку, рассказывавшему ему: как ты знаешь, что Саул и сын его Ионафан умерли? И сказал отрок, рассказывавший ему: я случайно пришел на гору Гелвуйскую, и вот, Саул пал на свое копье, колесницы же и всадники настигали его. Тогда он оглянулся назад и, увидев меня, позвал меня. И я сказал: вот я. Он сказал мне: кто ты? И я сказал ему: я — амаликитянин. Тогда он сказал мне: подойди ко мне, и убей меня, ибо тоска смертная объяла меня, душа моя все ещё во мне. И я подошел к нему и убил его, ибо знал, что он не будет жив после своего падения; и взял я (царский) венец, бывший на голове его, и запястье, бывшее на руке его, и принес их к господину моему сюда. Тогда схватил Давид одежды свои и разодрал их, также и все люди, бывшие с ним, (разодрали одежды свои), и рыдали и плакали, и постились до вечера о Сауле, и о сыне его Ионафане, и о народе господнем, и о доме израилевом, что пали они от меча. И сказал Давид отроку, рассказывавшему ему: откуда ты? И сказал он: я — сын пришельца, амаликитянина. Тогда Давид сказал ему: как не побоялся ты поднять руку, чтобы убить помазанника господня?
И призвал Давид одного из отроков и сказал ему: подойди, убей его. И тот убил его, и он умер» (вторая книга царств глава 1. Стихи 1-16).
После этого Давид сочинил плачевную песнь (Библия её приводит) по поводу жестокой судьбы Саула и Ионафана. Мы приведем из нее только маленький отрывок:
«скорблю о тебе, брат мой Ионафан; ты был очень дорог для меня; любовь твоя была для меня превыше любви женской» (стих 26).
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ. ВОСШЕСТВИЕ НА ПРЕСТОЛ И СЛАВНОЕ ЦАРСТВОВАНИЕ СВЯТОГО КРОТКОГО ЦАРЯ ДАВИДА.
Мы подошли теперь к эпохе, когда действительно начинается более или менее достоверная история еврейского народа. Именно со времени Саула сомнительное и неясное в этой истории как будто начинает понемногу исчезать. Правду сказать, мы и далее встретим ещё немало необыкновенных и изумительных чудес. Но эти «чудеса» будут только своеобразно украшать биографии лиц, существование которых все же не всегда приходится оспаривать.
Книги, составляющие Библию, вызывают большие споры. Богословы утверждают, что книги эти были написаны такими-то и такими-то лицами, рассказывавшими о современных им событиях: «Пятикнижие» приписывается Моисею, Иисус Навин почитается автором Книги Иисуса Навина, Самуила втором первых двух книг царств.
Внушая эту версию, богословы стараются придать Библии достоверный вид. Они приходят в бешенство, когда им говорят, что все это было написано много позже времени описанных в Библии событий, главным образом после вавилонского пленения.
В подтверждение взглядов ученых-критиков Библии — следует отметить здесь мимоходом одну фразу из Второй книги царств, позволяющую ещё раз показать лживость позиции богословов:
«как написано в книге Праведного» (глава 1, стих 18).
Та же Книга праведного отмечена и Иисусом Навином по поводу чуда с остановкой Солнца и Луны:
«не это ли написано в Книге праведного: „стояло солнце среди неба, и не спешило к западу почти целый день“ (Иисус Навин, глава 10, стих 13).
Если сам Иисус не мифическая личность, то его «чудо» приключилось лет за пятьсот до царствования Давида. Следовательно, физически невозможно, чтобы Иисус мог в книге, написанной им, цитировать другую книгу, которая воспроизводит через 500 лет плачевную песнь Давида о Сауле и Ионафане. Эта Книга праведного, упоминаемая Библией несколько раз, была упразднена иудейскими жрецами; они сами её уничтожили, но говорят, что она, «к несчастью, пропала». Её существование было неудобно, ибо она с наглядностью доказывала, что Ветхий завет не был написан постепенно и последовательно Моисеем, Самуилом, Давидом и др., будто бы записывавшими современные им события.
Два библейских стиха, которые мы только что сопоставили, доказывают с несомненностью «священные» подтасовки и позволяют догадаться, кому принадлежат торчащие здесь длинные уши.
Давид, уже давно помазанный Самуилом на царство, сам себя стал считать царем только после смерти Саула; только тогда стал он обнаруживать царское величие.
Прежде всего он посоветовался с богом, какой город избрать столицей своего царства. Бог прямо указал ему: «Хеврон» (глава 2, стих 1). Затем он воззвал к народу, но одни только вожди колена Иуды признали Давида, «и помазали там Давида на царство над домом иудиным» (стих 4). Это было вторичное помазание.
После этого Давид водворился в Хевроне с Авигеей и Ахиноамой. Вероятно, чтобы забыть первую жену свою — Мелхолу, дочь Саула, он заменил её четырьмя другими новыми женщинами — Аггифой, Авиталой и Эглой, а также Маахой, дочерью его величества Фалмая, царя гессурского (глава 3, стихи 2-5). Следует полагать, что все эти шесть царственных супруг мирно уживались.
Давиду понадобился главнокомандующий. Мы ещё не забыли Авессу, который сопровождал его ночью в Гекхильский лагерь, где они вдвоем похитили у Саула его алебарду и сосуд с водой. Авесса имел двух братьев — Иоава и Асаила. Иоава Давид и поставил во главе своей армии. Мы увидим ещё, какую большую роль он будет играть во время царствования Давида.
«Всего времени, в которое Давид царствовал в Хевроне над домом иудиным, было семь лет и шесть месяцев» (вторая книга царств глава 2, стих 11).
Но с другой стороны, Авенир, бывший «главковерх» Саула, не признал избранника колена иудина. Он представил народу Иевосфея, младшего сына Саула. Будучи признан остальными одиннадцатью коленами израилевыми, Иевосфей тоже принял титул царя и основал столицу свою в Маханаиме, где процарствовал всего два года.
Итак, гражданская война! Встретились у пруда Гаваонского. Авенир предложил Иоаву устроить единоборство между двенадцатью молодыми людьми из колена вениаминова и столькими же сторонниками Давида. Иоав согласился.
«Они схватили друг друга за голову, вонзили меч один другому в бок и пали вместе» (стих 16).
После этого пошла общая свалка. Сторонники Давида обратили своих врагов в бегство. Увидев свое поражение, бежал и сам Авенир. Его преследовал брат Иоава Асаил, который «был легок на ноги, как серна в поле» (стих 18).
«И погнался Асаил за Авениром и преследовал его, не уклоняясь ни направо, ни налево от следов Авенира. И оглянулся Авенир назад и сказал: ты ли это, Асаил?
Тот сказал: я. И сказал ему Авенир: уклонись направо или налево, и выбери себе одного из отроков, и возьми себе его вооружение. Но Асаил не захотел отстать от него. И повторил Авенир ещё, говоря Асаилу: отстань от меня, чтоб я не поверг тебя на землю: тогда с каким лицем явлюсь я к Иоаву, брату твоему?..
Но тот не захотел отстать. Тогда Авенир, поворотив копье, поразил его в живот; копье прошло насквозь его, и он упал там же и умер на месте. Все, проходившие чрез то место, где пал и умер Асаил, останавливались… Слуги же Давидовы поразили вениамитян и людей Авенировых; пало их триста шестьдесят человек. И взяли Асаила и похоронили его во гробе отца его, что в Вифлееме. Иоав же с людьми своими шел всю ночь и на рассвете прибыл в Хеврон» (вторая книга царств глава 2, стихи 19-23, 31-32).
Было бы обидно пропустить описание этой знаменитой битвы, ибо все это из «священной истории», продиктованной самим богом, и, следовательно, божественные «глаголы» вроде только что прочитанных получают особое значение и заслуживают быть отмеченными. Мы никогда не должны упускать из виду, что во имя этих бессмыслиц и нелепостей, объявленных священными, служители религии считаются во многих странах государственными чиновниками, пользуются привилегиями, собираемые же с населения деньги идут на их содержание, как если бы они были учеными самых благородных наук или учителями самых возвышенных и общеполезных истин.
В то время как одиннадцать племен отказались признать Давида царем, он укреплял дом свой, рождая детей. Святой «помазанник» божий отнюдь не терял времени.
«И родились у Давида (шесть) сыновей в Хевроне» (вторая книга царств глава 3, стих 2).
Из-за женщины Авенир перешел на сторону Давида. Цитируем этот «священный» анекдот.
«У Саула была наложница, по имени Рицпа, дочь Айя (и вошел к ней Авенир). И сказал (Иевосфей) Авениру: зачем ты вошел к наложнице отца моего?
Авенир же сильно разгневался на слова Иевосфея и сказал: разве я — собачья голова? Я против Иуды оказал ныне милость дому Саула, отца твоего, братьям его и друзьям его, и не предал тебя в руки Давида, а ты взыскиваешь ныне на мне грех из-за женщины. То и то пусть сделает бог Авениру и ещё больше сделает ему. Как клялся господь Давиду, так и сделаю ему (в сей день): отниму царство от дома Саулова и поставлю престол Давида над Израилем и над иудою, от Дана до Вирсавии.
И не мог Иевосфей возразить Авениру, ибо боялся его. И послал Авенир от себя послов к Давиду (в Хеврон, где он находился), сказать: чья эта земля? И ещё сказать: заключи союз со мною, и рука моя будет с тобою, чтобы обратить к тебе весь народ израильский. И сказал (Давид): хорошо, я заключу союз с тобою, только прошу тебя об одном, именно — ты не увидишь лица моего, если не приведешь с собою Мелхолы, дочери Саула, когда придешь увидеться со мною. И отправил Давид послов к Иевосфею, сыну Саулову, сказать: отдай жену мою Мелхолу, которую я получил за сто краеобрезаний филистимских. И послал Иевосфей и взял её от мужа, от Фалтия, сына Лаишева. Пошел с нею и муж её и с плачем провожал её до Бахурима; но Авенир сказал ему: ступай назад. И он возвратился» (вторая книга царств глава 3, стихи 7-16).
Вот каким образом Давид возвратил себе супругу номер один, которой он, по-видимому, дорожил. Это, впрочем, не заставило его отречься от шести остальных.
Что касается Авенира, то его измена Иевосфею не принесла ему счастья.
Когда он отправлялся в Хеврон, к сыну Иессея, его сопровождало 20 слуг.
Давид устроил пир в его честь, затем отпустил его с миром и отправил его агитировать среди евреев, что он один является их законным царем. Узнав об этом, Иоав вызвал своих молодцов, которые перехватили Авенира в пути и привезли его в Хеврон под предлогом, что Давид имеет ещё кое-что сообщить ему. Там «Иоав отвел его внутрь ворот, как будто для того, чтобы поговорить с ним тайно, и там поразил его в живот» (стих 27).
Кровь Асаила была отмщена.
Узнав об этом убийстве, Давид заявил, что он здесь ни при чем.
— Пусть кровь Авенира, — воскликнул он, — падет на голову Иоава.
Он устроил даже пышные похороны бывшему главнокомандующему армии его противника (стихи 20-39).
Положение Иевосфея было невеселое; большинство сторонников покинули его. Двое из его военачальников — Баана и Рихав пробрались однажды в жаркий день, когда он отдыхал после обеда, к нему в комнату и задушили его. Гордые этим сомнительным подвигом и рассчитывая на царскую награду, они принесли Давиду голову Иевосфея.
Давид в награду приказал сначала отрубить им руки и ноги, а затем оба они были повешены на одной виселице на берегу Хевронского пруда. Голову же Иевосфея погребли в Хевроне, в гробнице Авенира (глава 4).
Процарствовав семь с половиной лет в Хевроне, Давид царствовал ещё 33 года в Иерусалиме, который принадлежал иевусеям и которым он овладел, когда все двенадцать колен израильских объединились под его скипетром. Давид жил в крепости, которую назвал городом Давидовым и обстроил кругом и внутри. Хирам, царь тирский, прислал к нему плотников и каменщиков,
«и они построили дом Давиду» (глава 5, стихи 9-11).
Отметим, что летописи Тира ничего не говорят об этом посольстве и нигде не упоминают имени Давида. Как бы там ни было, история оседлого еврейского народа начинается, собственно говоря, со взятия Иерусалима. До тех пор евреи были бродячими ордами. Они жили грабежами и странствовали от одной горы к другой, из пещеры в пещеру, не умея устроиться по-человечески и укрепиться на одном месте.
Иерусалим был расположен на пути караванов, ведших торговлю с финикиянами.
Местоположение его было очень удобное. Почва, правду сказать, там камениста и бесплодна, но зато три холма, на которых расположен Иерусалим, значительно укрепляли его в военном отношении. По-видимому, у Давида ничего не было для того, чтобы строить более или менее прочные дома, раз тирский царь Хирам послал ему и лес, и каменщиков, и плотников. Не понятно, однако, чем мог бы платить Давид Хираму и какие вообще взаимоотношения могли быть у них. «Давид находился, — говорит Вольтер, — во главе народа, который, после долголетнего рабства, должен был быть очень беден. Добыча, которую он мог собрать во время своих набегов, не могла особенно обогатить его, ибо и сам он не упоминает ни одного богатого разграбленного им города. В конце концов еврейская история не дает никаких подробностей относительно тогдашнего состояния Иудеи, и мы совершенно не знаем, как взялся Давид за управление страной».
Как только Давид увидел себя хозяином Иерусалима и его окрестностей на расстоянии 25-30 километров, он взял «ещё наложниц и жен из Иерусалима… И родились ещё у Давида сыновья и дочери» (глава 5, стихи 13-14).
Закончив свои личные дела, Давид стал подумывать о приличной квартире и для бога, вернее, для «ковчега завета».
«И собрал снова Давид всех отборных людей из Израиля, тридцать тысяч. И встал и пошел Давид и весь народ, бывший с ним из Ваала иудина, чтобы перенести оттуда ковчег божий, на котором нарицается имя господа Саваофа, сидящего на херувимах.
И поставили ковчег божий на новую колесницу, и вывезли его из дома Аминадава, что на холме. Сыновья же Аминадава, Оза и Ахио, вели новую колесницу» (вторая книга царств глава 6, стихи 1-3).
Но когда кортеж добрался до гумна Нахона, быки чуть было не опрокинули «ковчег».
Оэа схватил его руками. Тогда зажегся против Озы гнев божий за дерзновение, и бог поразил его смертью там же, «у ковчега» (стихи 6-7).
«И устрашился Давид в тот день господа и сказал: как войти ко мне ковчегу господню? И не захотел Давид везти ковчег господень к себе, в город Давидов, а обратил его в дом Аведдара гефянина» (вторая книга царств глава 6, стихи 9-10).
Если автор данной части Библии и не Самуил, то он все-таки священнослужитель, ибо из его повествования особенно явствует забота воспретить непосвященным мирянам дотрагиваться до «ковчега». Мы уже видели ужасное истребление 50 070 любопытных вефсамитян, пораженных молниеносной смертью, когда они только заглянули в «священный» ящик.
Чтобы внушить побольше страху, автор не постеснялся неправдоподобности своего анекдота. В конце концов, служителям религии совсем неважно, что богу придаются черты вопиющей несправедливости. Главное, бойся его!
Вот, например, «ковчег», который, несмотря на божественность, не должен был занимать особенно много места, раз его взвалили на простую повозку. А повозка эта должна была быть очень узкой, если она могла пройти через горные ущелья от Газы до Иерусалима. Однако священники не сопровождают «святой» сундук, что совершенно непонятно. Если принять во внимание, что не было предпринято никаких мер предосторожности, чтобы оградить ношу от случайностей пути, то этот добрый Оза, который удерживал «ковчег» в момент падения, поступил хорошо, но был вознагражден за свое религиозное усердие внезапной смертью. Нельзя не признать, что это все-таки жестоко. Скептики, с лордом Болингброком во главе, подчеркивали оскорбительность этого повествования для «милосердного» бога. Если кто-нибудь и был виновен, так это левиты, оставившие «ковчег» на произвол судьбы, а не мирянин, который поддержал его. Но дело в том, что именно при помощи такого рода россказней в невежественном народе и поддерживается вера в «священные» привилегии, данные богом жреческой касте.
Ещё одно замечание: это жестокое начало царствования Давида лишний раз показывает, что народ еврейский был в ту пору так же груб, как и беден, и что в действительности у него не было даже ни одного приличного дома, где он мог бы поместить предметы своего культа.
Господин Аведдар, назначенный хранителем «ковчега», всячески остерегался дотронуться до него: «и благословил господь Аведдара и весь дом его» (стих 11).
Через три месяца Давид потребовал «ковчег» у Аведдара. «Ковчег» был перенесен в Иерусалим. Церемония перенесения была очень торжественна, и царь высказал по этому поводу большую радость.
«Давид скакал из всей силы пред господом; одет же был Давид в льняной ефод» (стих 14).
В своем веселье он, вероятно, позволил себе поднять ногу немного выше, чем полагается, и обнаружил… то, что обнаруживать не следовало. Мелхола, его супруга номер один, не скрыла от него своих мыслей по этому поводу, после того как «священная» коробка была наконец водворена на приготовленное для нее место.
«Когда Давид возвратился, чтобы благословить дом свой, то Мелхола, дочь Саула, вышла к нему навстречу, (и приветствовала его) и сказала: как отличился сегодня царь израилев, обнажившись сегодня пред глазами рабынь, рабов своих, как обнажается какой-нибудь пустой человек!» (вторая книга царств глава 6, стих 20).
Что касается бога, то он, наоборот, был весьма удовлетворен резвостью Давида. Он даже наказал Мелхолу за то, что она в этот день была невнимательна к своему мужу.
В наказание «у Мелхолы, дочери Сауловой, не было детей до дня смерти её» (стих 23).
Давид хотел построить храм в честь Яхве, но бог евреев воспротивился этому, ибо приберегал эту честь для Соломона (глава 7).
Глава 8 посвящена победам Давида.
«После сего Давид поразил филистимлян и смирил их, и взял Давид Мефег-Гаамма из рук филистимлян. И поразил моавитян и смерил их веревкою, положив их на землю; и отмерил две веревки на умерщвление, а одну веревку на оставление в живых. И сделались моавитяне у Давида рабами, платящими дань. И поразил Давид Адраазара, сына Реховова, царя сувского, когда тот шел, чтоб восстановить свое владычество при реке (Евфрате); и взял Давид у него тысячу семьсот всадников и двадцать тысяч человек пеших, и подрезал Давид жилы у всех коней колесничных, оставив (себе) из них для ста колесниц.
И пришли сирийцы дамасские на помощь к Адраазару, царю сувскому; но Давид поразил двадцать две тысячи человек сирийцев. И поставил Давид охранные войска в Сирии дамасской, и стали сирийцы у Давида рабами, платящими дань. И хранил господь Давида везде, куда он ни ходил. И взял Давид золотые щиты, которые были у рабов Адраазара, и принес их в Иерусалим» (вторая книга царств глава 8, стихи 1-7).
Давид заключил впоследствии союз с некиим Фоем, царем Имафа, столь же неизвестным в истории, как и царь, войско которого Давид разбил. Давид покорил «сирийцев, и моавитян, и аммонитян, и филистимлян, и амаликитян… Ни один историк нигде не отмечает таких побед Давида в Сирии и до Евфрата. Никому не известен и царь Адраазар. Если бы Давид распространил свои владения до берегов Евфрата, он был бы одним из самых могущественных властелинов в ту эпоху. Эти мнимые победы вождя маленького народца, „царя“, владевшего едва одним, да и то ещё недостроенным городом, есть хвастливое, беззастенчивое вранье.
Давид воевал также с аммонитянами (глава 10). Война вспыхнула в результате скверной шутки аммонитского царя Аннона. Несколько евреев путешествовали по его земле.
«И взял Аннон слуг давидовых, и обрил каждому из них половину бороды, и обрезал одежды их наполовину, до чресл, и отпустил» (стих 4).
Всякому понятно, что аммонитяне были за это как следует наказаны.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ. РОМАНИЧЕСКИЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ СВЯТОГО ДАВИДА. ПРОРОКА И ЦАРЯ ИУДЕЙСКОГО.
В «священном писании» были только что перечислены сыновья, рождавшиеся у Давида в Иерусалиме (вторая книга царств глава 5, стихи 15-16). Среди них указан Соломон. Обстоятельства рождения этого сына Давидова составляют предмет описания главы 11. Однажды во время прогулки царь издали заметил прелестную купальщицу.
Несмотря на свою святость, он тотчас же почувствовал потребность рассмотреть её вблизи.
«И послал Давид разведать, кто эта женщина? И сказали ему: это Вирсавия, дочь Елиама. жена Урии хеттеянина. Давид послал слуг взять её; и она пришла к нему, и он спал с нею. Когда же она очистилась от нечистоты своей, возвратилась в дом свой. Женщина эта сделалась беременною и послала известить Давида, говоря: я беременна. И послал Давид сказать Иоаву: пришли ко мне Урию хеттеянина. И послал Иоав Урию к Давиду. И пришел к нему Урия, и расспросил его Давид о положении Иоава и о положении народа, и о ходе войны.
И сказал Давид Урии: иди домой и омой ноги свои. И вышел Урия из дома царского, а вслед за ним понесли и царское кушанье. Но Урия спал у ворот царского дома со всеми слугами своего господина, и не пошел в свой дом. И донесли Давиду, говоря: не пошел Урия в дом свой. И сказал Давид Урии: вот, ты пришел с дороги; отчего же не пошел ты в дом свой? И сказал Урия Давиду: ковчег (божий), и израиль, и иуда находятся в шатрах, и господин мой Иоав и рабы господина моего пребывают в поле, а я вошел бы в дом свой есть и пить и спать со своею женою! Клянусь твоею жизнью и жизнью души твоей, этого я не сделаю.
И сказал Давид Урии: останься здесь и на этот день, а завтра я отпущу тебя. И остался Урия в Иерусалиме на этот день до завтра. И пригласил его Давид, и ел Урия пред ним, и пил, и напоил его Давид. Но вечером Урия пошел спать на постель свою с рабами господина своего, а в свой дом не пошел. Поутру Давид написал письмо к Иоаву и послал его с Уриею. В письме он написал так: поставьте Урию там, где будет самое сильное сражение, и отступите от него, чтоб он был поражен и умер. Посему, когда Иоав осаждал город, то поставил он Урию на таком месте, о котором знал, что там храбрые люди.
И вышли люди из города и сразились с Иоавом, и пало несколько из народа, из слуг Давидовых; был убит также и Урия хеттеянин. И послал Иоав донести Давиду обо всем ходе сражения.
И приказал посланному, говоря: когда ты расскажешь царю обо всем ходе сражения и увидишь, что царь разгневается, и скажет тебе: «зачем вы так близко подходили к городу сражаться? разве вы не знали, что со стены будут бросать на вас? Кто убил Авимелеха, сына Иероваалова? не женщина ли бросила на него со стены обломок жернова (и поразила его), и он умер в Тевеце? Зачем же вы близко подходили к стене?» тогда ты скажи: и раб твой Урия хеттеянин также (поражен и) умер» (вторая книга царств глава 11, стихи 3-21).
Посланный выполнил поручение.
«Тогда сказал Давид посланному: так скажи Иоаву: „пусть не смущает тебя это дело, ибо меч поядает иногда того, иногда сего; усиль войну твою против города, и разрушь его“. Так ободри его. И услышала жена Урии, что умер Урия, муж её, и плакала по муже своем. Когда кончилось время плача, Давид послал, и взял её в дом свой, и она сделалась его женою и родила ему сына. И было это дело, которое сделал Давид, зло в очах господа» (вторая книга царств глава 11, стихи 25-27).
Бог прислал к царю пророка Нафана, который рассказал ему следующую историю: некий крупный богач, владелец многочисленных стад, приютил однажды путника и, чтобы угостить его, дал ему поесть мяса овцы, которую он украл у бедняка, вместо того чтобы взять её из своих обильных стад. Давид возмутился по поводу этого подлого поступка богача, а Нафан перебил его:
«Ты — тот человек, (который сделал это). Так говорит господь, бог израилев: я помазал тебя в царя над Израилем, и я избавил тебя от руки Саула, и дал тебе дом господина твоего и жен господина твоего на лоно твое, и дал тебе дом израилев и иудин, и, если этого (для тебя) мало, прибавил бы тебе ещё больше; зачем же ты пренебрег слово господа, сделав злое пред очами его?.. И сказал Давид Нафану: согрешил я пред господом. И сказал Нафан Давиду: и господь снял с тебя грех твой; ты не умрешь; но как ты этим делом подал повод врагам господа хулить его, то умрет родившийся у тебя сын» (вторая книга царств глава 12, стихи 7-9,13-14).
Вслед за этим пророк величественно удалился. Следует молитва и пост Давида; а через семь дней — смерть новорожденного.
«И молился Давид богу о младенце, и постился Давид, и, уединившись, провел ночь, лежа на земле. И вошли к нему старейшины дома его, чтобы поднять его с земли; но он не хотел, и не ел с ними хлеба. На седьмой день дитя умерло…
И утешил Давид Вирсавию, жену свою, и вошел к ней и спал с нею; и она (зачала и) родила сына, и нарекла ему имя: Соломон. И господь возлюбил его; и послал пророка Нафана, и он нарек ему имя: Иедидиа (возлюбленный богом), по слову господа» (вторая книга царств глава 12, стихи 16-18, 24-25).
Вот один из несомненно наиболее поучительных эпизодов. Вольтер заметил, что женщина, совершавшая прелюбодеяние, не могла бы выйти замуж за своего любовника, убийцу законного мужа, разве только если «непогрешимый» — римский папа дал бы ей специальное благословение.
Папы имеют такую власть. Но совершенно несомненно, что ни у одного цивилизованного народа убийце не разрешается жениться на вдове своей жертвы.
Здесь кроется ещё одна трудность: если считать незаконным брак Давида и Вирсавии, то нельзя утверждать, следовательно, что Иисус Христос есть законный потомок Давида, как представляет его евангельская родословная. Если же, наоборот, считать его законным потомком, то это значит попрать ногами законы общечеловеческие, а заодно и религиозные. Если брак Давида с Вирсавией есть преступление, значит, Христос происходит из самого нечистого источника, ибо Новый завет производит его от Соломона.
Для разрешения столь трудной дилеммы богословы указывают на раскаяние Давида, которым он искупил свой «грех». Но его «раскаяние» было очень непродолжительно, да он так и оставил у себя жену своей жертвы. Следовательно, он ещё более отягчил свое преступление. Это новая трудность, которую богословы не могут обойти, и здесь они опять прибегают, как всегда в трудных случаях, к необходимости слепой веры в «неисповедимую волю божию».
В случае, который мы рассматриваем, очень трудно, правду говоря, толком распознать эту самую «волю божию». Бог, который убил старого Навала, чтобы облегчить первое прелюбодеяние Давида, вдруг рассердился, когда его любимый «помазанник» провинился, умертвив Урию. Нам кажется, Давиду надлежало и здесь попросить бога самому заняться убийством и дать ему Вирсавию так же просто и без труда с его стороны, как он некогда дал ему Авигею. Тогда бог совсем бы и не рассердился.
Затем, бог обнаруживает здесь гнев довольно странный. По-видимому, он сердился, если посылал пророка Нафана обрушить на голову Давида угрозы жестоких наказаний.
Однако это не мешает ему благосклонно взирать на брак Давида с женой его жертвы, ибо он тотчас же обнаруживает свое расположение к Соломону, родившемуся у Давида от этой вдовы. Он просто переносит наказание за грех убийцы на новорожденного младенца, умерщвляя его.
Таким образом, благодаря этой странной, но, конечно, божественной комбинации Давид выходит сухим из воды. Впрочем, это не совсем так. Он прощен, ибо ребенок умер; но он не прощен, ибо угроза, что его жены и наложницы будут спать с другими на глазах всего Израиля, — эта угроза осталась и, как мы ещё увидим, будет частично приведена в исполнение.
В это время Иоав воевал против Раввы аммонитской и взял эту столицу. Давид приехал туда, чтобы вступить во владение «городом».
«И взял Давид венец царя их с головы его, — а в нем было золота талант и драгоценный камень, — и возложил его Давид на свою голову, и добычи из города вынес очень много» (вторая книга царств глава 12. стих 30).
Талант — это 36 килограммов золота, Невозможно допустить, чтобы человек носил такую корону: она раздавила бы и библейского Голиафа.
Победив аммонитян, царь израильский и иудейский подверг своих пленных самым немыслимым пыткам. Это были те же самые жители Раввы, которые избавили Давида от нежеланного Урии. Давид был наполовину прощен богом, но бог избрал Давида, чтобы сделать его божественным мстителем против его собственных нечаянных пособников, которые были совершенно неповинны, ибо находились в состоянии законной обороны.
Уж если кто-нибудь должен был бы поплатиться, так это Иоав, роль которого была в этом деле не из почтенных.
«А народ, бывший в нем, он вывел, и положил их под пилы, под железные молотилки, под железные топоры, и бросил их в обжигательные печи. Так он поступил со всеми городами аммонитскими. И возвратился после того Давид и весь народ в Иерусалим» (вторая книга царств глава 12, стих 31).
Было бы очень желательно, чтобы все эти непостижимые варварства оказались бы таким же вздорным вымыслом, как и корона в 36 килограммов. История не знает примеров столь громадной и обдуманной жестокости: о ней рассказывает и её восхваляет только «священная» книга — Библия! Католический сверхученый богослов бенедиктинец Кальмет говорит: «Надо предполагать, что Давид следовал обычным в его время законам войны, ибо священное писание во всем этом не упрекает Давида и даже во всем считает его поведение, кроме случая с Урией, правильным и безупречным». «Это извинение было бы хорошо в истории тигров и пантер, — отвечает ему Гюэ. — Какой человек сможет найти подобающее извинение для подобной жестокости? А между тем этот человек-любимец бога. Верна ли эта история или представляет собою вымысел, но такого рода религиозное наставление нужно только порицать. А что думать о тех, которые взяли на себя миссию внушать народу, что такого рода бесчеловечная дикость является поступком славным и достойным?»
В «истории» Давидовой уходишь от одного ужаса только для того, чтобы сразу же узнать о другом.
«И было после того: у Авессалома, сына Давидова, была сестра красивая, по имени Фамарь, и полюбил её Амнон, сын Давида. И скорбел Амнон до того, что заболел из-за Фамари, сестры своей; ибо она была девица, и Амнону казалось трудным что-нибудь сделать с нею. Но у Амнона был друг, по имени Ионадав, сын Самая, брата Давидова; и Ионадав был человек очень хитрый. И он сказал ему: отчего ты так худеешь с каждым днем, сын царев, — не откроешь ли мне? И сказал ему Амнон: Фамарь, сестру Авессалома, брата моего, люблю я.
И сказал ему Ионадав: ложись в постель твою, и притворись больным; и когда отец твой придет навестить тебя, скажи ему: пусть придет Фамарь, сестра моя, и подкрепит меня пищею, приготовив кушанье при моих глазах, чтоб я видел, и ел из рук её» (вторая книга царств глава 13, стихи 1-5).
История знает несколько кровосмесительств, сходных с кровосмесительством Амнона.
Во всяком случае, нельзя предположить, чтобы они были скопированы одно с другого; эти явления были довольно распространены у всех древних народов. Но вот что особенно странно здесь: Амнон поведал о своей преступной страсти своему двоюродному брату Ионадаву. Надо было бы, чтобы семья Давида была довольно развращена, если один из сыновей, который мог иметь сколько угодно наложниц, пожелал бы непременно обладать своей собственной сестрой и чтобы его двоюродный брат ему в этом содействовал.
Амнон последовал совету Ионадава, и все произошло, как тот предсказал. Царь, придя к сыну, выслушал его просьбу, принял её за безобидную фантазию больного, в которой нельзя отказать, и отправил дочь приготовить ему любимое блюдо.
«И пошла она в дом брата своего Амнона; а он лежит. И взяла она муки и замесила, и изготовила пред глазами его и испекла лепешки, и взяла сковороду и выложила пред ним; но он не хотел есть. И сказал Амнон: пусть все выйдут от меня. И вышли от него все люди, и сказал Амнон Фамари: отнеси кушанье во внутреннюю комнату, и я поем из рук твоих. И взяла Фамарь лепешки, которые приготовила, и отнесла Амнону, брату своему, во внутреннюю комнату.
И когда она поставила перед ним, чтоб он ел, то он схватил её, и сказал ей: иди, ложись со мною, сестра моя. Но она сказала: нет, брат мой, не бесчести меня, ибо не делается так в Израиле; не делай этого безумия. И я, куда пойду я с моим бесчестием? И ты, ты будешь одним из безумных в израиле. Ты поговори с царем; он не откажет отдать меня тебе. Но он не хотел слушать слов её, и преодолел её, и изнасиловал её, и лежал с нею. Потом возненавидел её Амнон величайшей ненавистью, так что ненависть, какою он возненавидел её, была сильнее любви, какую имел к ней; и сказал ей Амнон: встань, уйди.
И (Фамарь) сказала ему: нет, (брат); прогнать меня — это зло больше первого, которое ты сделал со мною. Но он не хотел слушать её. И позвал отрока своего, который служил ему, и сказал: прогони эту от меня вон и запри дверь за нею» (вторая книга царств глава 13, стихи 8-17).
Как вы находите, читатель? Не правда ли, это очень удачный анекдот для «священной» книги, продиктованной самим богом?
«И посыпала Фамарь пеплом голову свою, и разодрала разноцветную одежду, которую имела на себе, и положила руки свои на голову свою, и так шла и вопила» (стих 19).
Авессалом, который, подобно ей, был рожден от Маахи, четвертой жены Давида, оставил по себе «длинноволосую» славу. Это ещё один из библейских персонажей, знаменитых благодаря своей гриве: длиной волос он превосходил Самсона и Самуила.
Узнав об изнасиловании Фамари, Авессалом пытался сначала утешить её. Мы цитируем:
«Не Амнон ли, брат твой, был с тобою? — но теперь молчи, сестра моя; он — брат твой; не сокрушайся сердцем твоим об этом деле» (стих 20).
Несмотря на эти добрые слова, Фамарь оставалась безутешной. Что касается Давида, то, когда он узнал, что подразумевал Амнон под вкусным блюдом Фамари. он впал в большой гнев, но гнев его быстро утих: ведь Давид и сам за собой знавал подобные грешки.
«Авессалом же не говорил с Амноном ни худого, ни хорошего; ибо возненавидел Авессалом Амнона» (стих 22).
Авессалом скрывал ненависть свою целых два года (стих 23). По истечении этого времени у него в Ваал — Гацоре была стрижка овец, и по этому поводу он устроил большое пиршество, на которое пригласил и своих братьев, в том числе и Амнона.
Кровосмеситель-насильник перепился и в пьяном виде был убит (стихи 24-29).
«Это ужасное бесчестие — спать со своей сестрой, — говорит Вольтер. — Ужасно грубо прогнать её после такого оскорбления. Но предательски убить своего брата, пригласив его к себе на пирушку, — это, несомненно, не меньшее преступление».
Все братья Авессалома, свидетели этого братоубийства, быстро встали из-за стола и обратились в бегство на своих мулах, как будто каждый из них боялся разделить участь Амнона.
Здесь впервые в еврейской истории встречаются мулы. Один богослов, страдавший манией придавать необычайность даже тем событиям, которые были совершенно лишены её, — все тот же наш старый знакомец, неистощимый Кальмет, — в своем комментарии к Библии указывает, что «в Палестине мулы не являются результатом скрещивания ослов с кобылицами, но рождаются от самцов и самок мулов» (!).
Эта неожиданная новость возбудила смех Вольтера, который отвечает бенедиктинцу:
«Кальмет воспроизводит здесь мнение Аристотеля, но он, конечно, гораздо лучше сделал бы, если бы посоветовался с каким-нибудь скотопромышленником. Мы знаем несколько путешественников, утверждающих, что Аристотель ошибался, а вместе с ним и почтенный отец Кальмет. В наши дни нет уже ни одного натуралиста, который верил бы в существование самостоятельной породы мулов. Осел может дать хорошего мула от скрещивания с кобылицей. Но природа тут и останавливается, ибо сам мул не обладает способностью воспроизводить потомство. Зачем, спрашивается, „провидение“ дало ему органы воспроизведения? Говорят, что оно ничего не делает без цели. Тем не менее самая бесполезная вещь в мире — это воспроизводительные органы мула.
Они нужны ему не больше, чем мужчине сосцы, которые тоже существуют для одной видимости».
Давид долго оплакивал Амнона и не скрывал, что порицал Авессалома за убийство.
Вот почему Авессалом эмигрировал: он нашел прибежище в царстве гессурском у своего деда и прожил там три года. Иоав прибег к хитрости, чтобы вызвать его обратно. Это удалось ему, и он привел его в Иерусалим. Но Давид не хотел видеть своего сына.
«Не было во всем Израиле мужчины столь красивого, как Авессалом, и столько хвалимого, как он; от подошвы ног до верха головы его не было у него недостатка.
Когда он стриг голову свою, — а он стриг её каждый год, потому что она отягощала его, — то волоса с головы его весили двести сиклей по весу царскому. И родились у Авессалома три сына и одна дочь, по имени Фамарь; она была женщина красивая (и сделалась женою Ровоама, сына Соломонова, и родила ему Авию).
И оставался Авессалом в Иерусалиме два года, а лица царского не видел. И послал Авессалом за Иоавом, чтобы послать его к царю, но тог не захотел придти к нему.
Послал и в другой раз; но тот не захотел придти. И сказал (Авессалом) слугам своим: видите участок поля Иоава подле моего, и у него там ячмень; пойдите, выжгите его огнем. И выжгли слуги Авессалома тот участок поля огнем. (И пришли слуги Иоава к нему, разодрав одежды свои, и сказали: слуги Авессалома выжгли участок твой огнем).
И встал Иоав, и пришел к Авессалому в дом, и сказал ему: зачем слуги твои выжгли мой участок огнем? И сказал Авессалом Иоаву: вот, я посылал за тобою, говоря: приди сюда, и я пошлю тебя к царю сказать: зачем я пришел из Гессура? Лучше было бы мне оставаться там. Я хочу увидеть лице царя. Если же я виноват, то убей меня.
И пошел Иоав к царю, и пересказал ему это. И позвал царь Авессалома; он пришел к царю, (поклонился ему) и пал лицем своим на землю пред царем; и поцеловал царь Авессалома» (вторая книга царств глава 14, стихи 25-33).
Поведение Авессалома по отношению к Иоаву менее ужасно, чем все остальное, но оно чрезвычайно уродливо. Нигде, кроме Библии, никто никогда не сжигал полей военачальника и премьер-министра для того только, чтобы вызвать его на разговор.
Какой странный способ добиваться аудиенции!
«После сего Авессалом завел у себя колесницы и лошадей и пятьдесят скороходов» (глава 15, стих 1).
Затем он стал искать популярности, обещая народу правосудие, и в конце концов вкрадывался «в сердце израильтян» (стих 6). Сорок лет спустя Авессалом сказал Давиду:
«пойду я и исполню обет мой, который я дал господу, в Хевроне… Сказал ему царь: иди с миром… И разослал Авессалом лазутчиков во все колена израилевы, сказав: когда вы услышите звук трубы, то говорите: Авессалом воцарился в Хевроне. С Авессаломом пошли из Иерусалима двести человек, которые были приглашены им, и пошли по простоте своей, не зная, в чем дело» (стихи 7-11).
Тогда Давид сказал своим слугам, бывшим с ним в Иерусалиме:
«встаньте, убежим, ибо не будет нам спасения от Авессалома; спешите, чтоб нам уйти, чтобы он не застиг и не захватил нас, и не навел на нас беды, и не истребил города мечом. И сказали слуги царские царю: во всем, что угодно господину нашему, царю, мы — рабы твои. И вышел царь и весь дом его за ним пешком. Оставил же царь десять жен, наложниц (своих), для хранения дома. И вышел царь и весь народ пешие, и остановились у Беф-Мерхата. И все слуги его шли по сторонам его, и все хелефеи и все фелефеи, и все гефяне до шестисот человек, пришедшие вместе с ним из Гефа, шли впереди царя» (вторая книга царств глава 15, стихи 14-18).
Лорд Болингброк рассказывает, что, когда духовник одного английского генерала читал ему только что цитированное место Библии, генерал вырвал книгу из его рук, бросил её оземь и воскликнул:
— Тысячу молний! Что это за жалкий трус, ваш несчастный Давид, если он удрал с целым полком солдат? Нет, уж я бы повернул обратно; я догнал бы этого Авессалома и повесил бы его, как собаку, на первой осине!
«Когда дошел царь Давид до Бахурима… вышел оттуда человек из рода дома Саулова, по имени Семей… и злословил, и бросал камнями на Давида и на всех рабов царя Давида; все же люди и все храбрые были по правую и по левую сторону (царя). Так говорил Семей, злословя его: уходи, уходи, убийца и беззаконник… И шел Давид и люди его своим путем, а Семей шел по окраине горы, со стороны его, шел и злословил, и бросал камнями на сторону его и пылью» (вторая книга царств глава 16, стихи 5-7, 13).
Критики отмечают, что, если бы автор был обыкновенный писатель, он привел бы какие-нибудь подробности мятежа Авессалома; он сказал бы, какими силами тот располагал, почему Давид, этот прославленный воин, так постыдно бежал из Иерусалима ещё раньше, чем его мятежный сын показался у ворот города. Мы знали бы, был ли Иерусалим укреплен или не был, знали бы, почему народ не оказал никакого сопротивления Авессалому. Возможно ли, чтобы такой жестокий тиран, как безжалостный Давид, который распиливал надвое своих побежденных врагов, размалывал их на жерновах, сжигал их в печах, бежал бы из своей столицы, как плаксивое дитя, не сделав ни малейшей попытки подавить мятеж непокорного сына? А случай с этим Семеем, который безнаказанно осыпает царя камнями и пылью, в то время когда царь окружен таким количеством вооруженных, а также и всем населением Иерусалима, — не есть ли это одна из самых невероятных выдумок «божественной утки»? Спрашиваешь себя иной раз, не сон ли это, когда читаешь такую белиберду в религиозной книге, каждому слову которой надо верить под страхом анафемы?
«Авессалом же и весь народ израильский пришли в Иерусалим, и Ахитофел с ним… И сказал Ахитофел Авессалому: войди к наложницам отца твоего, которых он оставил охранять дом свой; и услышат все израильтяне, что ты сделался ненавистным для отца твоего, и укрепятся руки всех, которые с тобою. И поставили для Авессалома палатку на кровле, и вошел Авессалом к наложницам отца своего пред глазами всего Израиля» (вторая книга царств глава 16, стихи 15, 21-22).
Критики не находят, что публичные сношения со всеми наложницами царя были бы верным шагом к снисканию популярности в народе. Они также отказываются верить, чтобы Авессалом, как бы молод он ни был, мог повторить раз за разом на глазах у всего иерусалимского населения подобные попытки снискать народную любовь, ложась по очереди со всеми десятью наложницами отца. Но что яснее всего, это то, что «священный» автор, составляя основную книгу христианской религии, любит копаться в грязных и порнографических историях. После кровосмесительства Амнона нам подносят десять кровосмесительств Авессалома. Час от часу не легче! С этой «святой» Библией мы выходим из гадости только для того, чтобы попасть в гнусность.
Ахитофел дал ещё и другой совет Авессалому, а именно — набрать 12 000 человек и немедленно пуститься преследовать Давида. Но некто Хусий посоветовал ему прежде всего обратиться с воззванием ко всему Израилю, от Дана до Вирсавии. Этот последний совет больше понравился Авессалому. Ахитофел, раздосадованный тем, что его не послушали, покончил с собой. В конце концов мятежники потерпели поражение в Ефраимском лесу, где 20 000 солдат Авессалома были убиты войсками царя под командой Иоава. Во время бегства сын Давида, сидевший верхом на муле, запутался волосами между ветвями дуба и так и повис, а мул убежал. Иоав пронзил Авессалома тремя мечами. Этот эпизод, кажется, притянут-таки за волосы, не правда ли? Что касается Давида, то, когда он узнал о смерти прекрасного молодого человека, он пролил обильные слезы и повторял: «Сын мой, Авессалом! Авессалом, сын мой!»
Других надгробных речей на этот раз не последовало. Итак, Давид возвратился в свою столицу. На радостях он простил Семея, закидывавшего его камнями. Затем было ещё одно возмущение, вызванное Савеем; оно было преодолено, и люди, у которых он скрывался, отрубили ему голову. Наконец, был некий «капитан» Амессай, которого Авессалом возвел в «генеральский» чин. Иоав сблизился с ним, притворяясь благожелательным, и во время беседы «взял Иоав правою рукою Амессая за бороду, чтобы поцеловать его. Амессай же не остерегся меча, бывшего в руке Иоава, и тот поразил его им в живот, так что выпали внутренности его на землю, и не повторил ему удара, и он умер» (вторая книга царств глава 20, стихи 9-10).
Все это вновь и вновь напоминает о величайшем нравственно-воспитательном содержании и значении иудео-христианского «священного писания», которое не могут-де понять безбожники!
Забавная Библия
ГЛАВЫ 31, 32, 33.